Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (
Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми
себе. (
Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Князь разложил подле
себя свои покупки,
резные сундучки, бирюльки, разрезные ножики всех сортов, которых он накупил кучу на всех водах, и раздаривал их всем, в том числе Лисхен, служанке и хозяину, с которым он шутил на своем комическом дурном немецком языке, уверяя его, что не воды вылечили Кити, но его отличные кушанья, в особенности суп с черносливом.
Ореховая дверь
резного шкафа отворилась сама
собою.
«Вот, посмотри, — говорил он обыкновенно, поглаживая его рукою, — какой у меня подбородок: совсем круглый!» Но теперь он не взглянул ни на подбородок, ни на лицо, а прямо, так, как был, надел сафьяновые сапоги с
резными выкладками всяких цветов, какими бойко торгует город Торжок благодаря халатным побужденьям русской натуры, и, по-шотландски, в одной короткой рубашке, позабыв свою степенность и приличные средние лета, произвел по комнате два прыжка, пришлепнув
себя весьма ловко пяткой ноги.
Налив
себе чаю, она стала
резать хлеб, по-крестьянски прижав ко грудям каравай; груди мешали. Тогда она бесцеремонно заправила кофту за пояс юбки, от этого груди наметились выпуклее. Самгин покосился на них и спросил...
— То же самое желание скрыть от самих
себя скудость природы я вижу в пейзажах Левитана, в лирических березках Нестерова, в ярко-голубых тенях на снегу. Снег блестит, как обивка гробов, в которых хоронят девушек, он —
режет глаза, ослепляет, голубых теней в природе нет. Все это придумывается для самообмана, для того, чтоб нам уютней жилось.
Райский с трудом представлял
себе, как спали на этих катафалках: казалось ему, не уснуть живому человеку тут. Под балдахином вызолоченный висящий купидон, весь в пятнах, полинявший, натягивал стрелу в постель; по углам
резные шкафы, с насечкой из кости и перламутра.
А его
резали ножом, голова у него горела. Он вскочил и ходил с своей картиной в голове по комнате, бросаясь почти в исступлении во все углы, не помня
себя, не зная, что он делает. Он вышел к хозяйке, спросил, ходил ли доктор, которому он поручил ее.
Некоторым нужно было что-то купить, и мы велели везти
себя в европейский магазин; но собственно европейских магазинов нет: европейцы ведут оптовую торговлю, привозят и увозят грузы, а розничная торговля вся в руках китайцев. Лавка была большая, в две комнаты: и чего-чего в ней не было! Полотна, шелковые материи, сигары, духи, мыло, помада, наконец, китайские
резные вещи, чай и т. п.
— Я ведь одному вам говорю, — начала опять Лиза. — Я
себе одной говорю, да еще вам. Вам одному в целом мире. И вам охотнее, чем самой
себе говорю. И вас совсем не стыжусь. Алеша, почему я вас совсем не стыжусь, совсем? Алеша, правда ли, что жиды на Пасху детей крадут и
режут?
Не успел он два раза
резануть ножом, как вдруг за шумом воды позади
себя услышал шорох.
Я нашел и настрелял довольно много дичи; наполненный ягдташ немилосердно
резал мне плечо, но уже вечерняя заря погасала, и в воздухе, еще светлом, хотя не озаренном более лучами закатившегося солнца, начинали густеть и разливаться холодные тени, когда я решился наконец вернуться к
себе домой.
В этот день мы прошли немного. По мере того как уменьшались взятые с
собой запасы продовольствия, котомки делались легче, а нести их становилось труднее: лямки сильно
резали плечи, и я заметил, что не я один, а все чувствовали это.
В самом деле, едва только поднялась метель и ветер стал
резать прямо в глаза, как Чуб уже изъявил раскаяние и, нахлобучивая глубже на голову капелюхи, [Капелюха — шапка с наушниками.] угощал побранками
себя, черта и кума. Впрочем, эта досада была притворная. Чуб очень рад был поднявшейся метели. До дьяка еще оставалось в восемь раз больше того расстояния, которое они прошли. Путешественники поворотили назад. Ветер дул в затылок; но сквозь метущий снег ничего не было видно.
Да еще оставил после
себя Петр Кирилыч на память потомству особый способ
резать расстегаи.
Извозчик бьет кнутом лошаденку. Скользим легко то по снегу, то по оголенным мокрым булыгам, благо широкие деревенские полозья без железных подрезов. Они скользят, а не
режут, как у городских санок. Зато на всех косогорах и уклонах горбатой улицы сани раскатываются, тащат за
собой набочившуюся лошадь и ударяются широкими отводами о деревянные тумбы. Приходится держаться за спинку, чтобы не вылететь из саней.
— Что он понимает, этот малыш, — сказал он с пренебрежением. Я в это время, сидя рядом с теткой, сосредоточенно пил из блюдечка чай и думал про
себя, что я все понимаю не хуже его, что он вообще противный, а баки у него точно прилеплены к щекам. Вскоре я узнал, что этот неприятный мне «дядя» в Киеве
резал лягушек и трупы, не нашел души и не верит «ни в бога, ни в чорта».
Вот я теперь и подчитал ее, и буду их всех
резать! — заключил Салов, с удовольствием потирая
себе руки.
Когда, в начале службы, священник выходил еще в одной епитрахили и на клиросе читал только дьячок, Павел беспрестанно переступал с ноги на ногу, для развлечения
себя, любовался, как восходящее солнце зашло сначала в окна алтаря, а потом стало проникать и сквозь розовую занавеску, закрывающую
резные царские врата.
Она молчала; наконец, взглянула на меня как будто с упреком, и столько пронзительной боли, столько страдания было в ее взгляде, что я понял, какою кровью и без моих слов обливается теперь ее раненое сердце. Я понял, чего стоило ей ее решение и как я мучил,
резал ее моими бесполезными, поздними словами; я все это понимал и все-таки не мог удержать
себя и продолжал говорить...
— Я решительно и во всем обвиняю заводоуправление, —
резал Майзель, обрадовавшись случаю сорвать злость. — Отсутствие выдержки, неумение поставить
себя авторитетно, наконец профанация власти — все это, взятое вместе, и создало упомянутые недоразумения.
В манере Майзеля держать
себя с другими, особенно в резкой чеканке слов, так и
резал глаз старый фронтовик, который привык к слепому подчинению живой человеческой массы, как сам умел сгибаться в кольцо перед сильными мира сего.
Ромашов, который теперь уже не шел, а бежал, оживленно размахивая руками, вдруг остановился и с трудом пришел в
себя. По его спине, по рукам и ногам, под одеждой, по голому телу, казалось, бегали чьи-то холодные пальцы, волосы на голове шевелились, глаза
резало от восторженных слез. Он и сам не заметил, как дошел до своего дома, и теперь, очнувшись от пылких грез, с удивлением глядел на хорошо знакомые ему ворота, на жидкий фруктовый сад за ними и на белый крошечный флигелек в глубине сада.
— Не то что закричать или что, — говорил он, — а вот на,
режь. Не меня, мол,
себя пожалей.
— Не препятствуйте, Мавра Кузьмовна! я здесь перед их высокоблагородием… Они любопытствуют знать, каков я есть человек, — должон же я об
себе ответствовать! Ваше высокоблагородие! позвольте речь держать! позвольте как отцу объявиться, почему как я на краю погибели нахожусь, и если не изведет меня оттуду десница ваша, то вскорости буду даже на дне оной! за что они меня
режут?
Уж что забрал
себе в голову — не выбьешь оттоль никакими средствами, хошь
режь ты его на куски.
И меня действительно никто не бьет и не
режет. Только его превосходительство изредка назовет «размазней» или «мямлей», и то единственно по чувствам отеческого участия к моей служебной карьере. Когда дело зайдет уже слишком далеко, когда я начинаю чересчур «мямлить», его превосходительство призывает меня к
себе.
— Насчет серебра chere cousine, как хотите, я совершенно с вами несогласен. Можете
себе представить, этой старинной работы разные кубки, вазы. Что за абрис, что за прелестные формы! Эти теперь на стенках
резной работы различные вакхические и гладиаторские сцены… нагие наяды… так что все эти нынешние скульпторы гроша не стоют против старых по тонине работы; и такую прелесть переделывать — безбожно.
Наименовал
себя не помнящим родства, да и стоит на том, хоть ты
режь!
— Видите-с. А так как при самых благоприятных обстоятельствах раньше пятидесяти лет, ну тридцати, такую
резню не докончишь, потому что ведь не бараны же те-то, пожалуй, и не дадут
себя резать, — то не лучше ли, собравши свой скарб, переселиться куда-нибудь за тихие моря на тихие острова и закрыть там свои глаза безмятежно? Поверьте-с, — постучал он значительно пальцем по столу, — вы только эмиграцию такою пропагандой вызовете, а более ничего-с!
— Было время — ужасти как тосковал! Ну, а теперь бог хранит. Постепенно я во всякое время выпить могу, но чтобы так: три недели не пить, а неделю чертить — этого нет! Живу я смирно, вникать не желаю; что и вижу, так стараюсь не видеть — оттого и скриплю. Помилуйте! при моих обстоятельствах, да ежели бы еще вникать — разве я был бы жив! А я
себя так обшлифовал, что хоть на куски меня
режь, мне и горюшка мало!
Как-то разом все сознали
себя невиноватыми, а известное дело, что ежели человек не виноват, то ты хоть его
режь, хоть жги — он все-таки будет не виноват.
Несколько минут Перстень любовался этою картиной, раздумывая про
себя: броситься ли ему тотчас с ножом на башкирцев и, не дав им опомниться, перерезать всех до одного? Или сперва разогнать лошадей, а потом уже начать
резать?
Вообще там, в Петербурге, она иначе представляла
себе будущие отношения к «доброму народу», и тот «местный колорит», который приобрела так скоро речь ее отца,
резал ее чуткое ухо.
Люди нашего времени, пользующиеся держащимся насилием порядком вещей и вместе с тем уверяющие, что они очень любят своих ближних и совсем не замечают того, что они всей своей жизнью делают зло этим ближним, подобны человеку, непрестанно грабившему людей, который бы, будучи, наконец, захвачен с поднятым ножом над отчаянным криком зовущей
себе на помощь жертвой, уверял бы, что он не знал, что то, что он делал, было неприятно тому, кого он грабил и собирался
резать.
Еще скованное, — много поколений легло на древнего Каина, — оно находило
себе удовлетворение и в том, что он ломал и портил вещи, рубил топором,
резал ножом, срубал деревья в саду, чтобы не выглядывал из-за них соглядатай.
Этого Фома не мог вынести. Он взвизгнул, как будто его начали
резать, и бросился вон из комнаты. Генеральша хотела, кажется, упасть в обморок, но рассудила лучше бежать за Фомой Фомичом. За ней побежали и все, а за всеми дядя. Когда я опомнился и огляделся, то увидел в комнате одного Ежевикина. Он улыбался и потирал
себе руки.
Он достал ножичек и стал молча
резать. Достав снизу из-под листьев тяжелую, фунта в три, сплошную кисть, в которой все ягоды сплющились одна на другую, не находя
себе места, он показал ее Марьяне.
Работа закипела — за
себя и старика кубики
режу, а с Тимошей дрова колем и возим на салазках на двенадцать печей для литейщиков.
— Вот это и есть нож, которым надо
резать кубики мелко, чтобы ковалков не было. Потом, когда кубики изрежем, разложим их на рамы, ссыпем другие и сложим в кубики. А теперь скидай с
себя рубаху.
В это время к квартире Анны Михайловны шибко подкатил на лихаче молодой белокурый барин, с туго завитыми кудрями и самой испитой, ничего не выражающей физиономией. Он быстро снялся с линейки, велел извозчику ждать
себя, обдернул полы шикарного пальто-пальмерстона и, вставив в правый глаз 'стеклышко, скрылся за
резными дверями парадного подъезда.
— Это нож, им надо
резать кубик мелко-намелко, чтоб ковалков не было. Потом кубики изрежем — разложим их на рамы, ссыпем другие и сложим. А теперь снимайте с
себя платье и рубашку, а то жарко будет.
Лебедев (вспылив). Тьфу! Все вы то сделаете, что я
себя ножом пырну или человека зарежу! Та день-деньской рёвма-ревет, зудит, пилит, копейки считает, а эта, умная, гуманная, черт подери, эмансипированная, не может понять родного отца! Я оскорбляю слух! Да ведь прежде чем прийти сюда оскорблять твой слух, меня там (указывает на дверь) на куски
резали, четвертовали. Не может она понять! Голову вскружили и с толку сбили… ну вас! (Идет к двери и останавливается.) Не нравится мне, всё мне в вас не нравится!
Д.Н.Мамина-Сибиряка.)] что значительно облегчало работу: веревки не
резали рук, и тюк со штыками точно сам
собой летел на свое место.
Мужицки веруя в труд, он в этом состоянии нарочитого безделья самому
себе казался ужасным, невероятным, более грешным и бунтующим, чем если бы каждый день
резал по человеку или жег по экономии:
резать — все-таки труд.
Колонками высятся старые стволы, и сам из
себя светится прозрачный лист: на топкое зеленое стекло лампадок похожи нижние листья лапчатого
резного клена, а верх весь в жидком золоте и багреце.
— Господисусе! — вскричала гостья, хлопнув
себя по бедрам. — Это что ж такое делается? Одна
резаная кровь. Никогда не видала, с места не сойти, не видала, чтобы курица, как человек, маялась животом.
Шутов Петр еще держал при
себе, но при нем они играли уже не ту роль, что прежде: они
резали бороды приближенным боярам да подсмеивались над стариной.
Вспоминается, как они, бия
себя в перси, на целый мир возглашали: мы люди серые, привычные! нас хоть на куски
режь, хоть огнем пали, мы на все готовы!